Камиль Писсарро «Площадь Французского театра в Париже», 1830-1903
Эрмитаж, Санкт-Петербург
Импрессионизм
Тема большого города занимала скромное место в живописи XIX века. Можно сказать, что импрессионисты первыми ввели во французское искусство городской пейзаж. Особенно велика в этом заслуга К. Писсарро, товарища и соратника Моне. В 1890-х годах, уже в преклонном возрасте, но во всеоружии таланта и блестящего мастерства, он создал немало полотен с видами Парижа.
«Площадь Французского театра» отличается от других подобных картин Писсарро («Бульвар Монмартр» в Эрмитаже, «Оперный проезд» в Музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина в Москве) тем, что в ней особенно заметна характерная для творчества художника черта: введение в пейзаж элементов бытового жанра. Изображая облюбованный уголок города, Писсарро не мыслит его без людей в их повседневной жизни. Небольшая площадь, которую художник видит из окна мастерской, заполнена десятками парижан: они стоят в очереди на омнибус, идут по улице или едут в экипажах, беседуют в тени густых каштанов. Суммарно очерченные фигурки, совершенно исчезающие при попытке рассмотреть их вблизи, сообщают полотну особую живость, передают суетливость маленького уголка большого города.
В картине «Площадь Французского театра» поражает продуманность этой, на первый взгляд, «непостроенной» композиции. Здесь проявляется присущая Писсарро архитектоничность композиционного решения. Картина по вертикали и по горизонтали делится на равные части. Круглые купы деревьев с тонким расчетом вписываются в четырехугольник холста, сообщая композиции ясность и устойчивое равновесие. Пространство в картине Писсарро подчеркнуто фактурой красочного слоя: листва каштанов на переднем плане, написанная плотно, густо, «корпусно», едва ли не иллюзорно, оттеняет тонкую, прозрачную живопись заднего плана. Колорит способствует общему бодрому, жизнерадостному настроению картины. Городской пейзаж Писсарро пронизан солнечным светом. Палевые и кремовые тона стен зданий и мостовой, освещенной солнцем, серо-голубые прозрачные тени, сочная зелень деревьев, красные пятна полосатых «маркиз» на окнах — все сливается в единый мажорный красочный аккорд.
Картина поступила в Эрмитаж в 1930 году из Государственного музея нового западного искусства в Москве.
