Марк Шагал «Я и деревня», 1911
Музей современного искусства, Нью-Йорк, США
Примитивизм
Благодаря финансовой поддержке столичных меценатов в 1910 Шагал оказался в Париже. Молодой художник, покочевав сначала с квартиры на квартиру, вскоре поселился в павильоне под названием «La Ruche», что в переводе означает «Улей». В этом деревянном здании располагалось более ста грязных, убогих, но дешевых мастерских, которые снимали живописцы и скульпторы, приехавшие во французскую столицу со всего мира. В ту пору среди соседей Шагала были в дальнейшем известные художники еврейского происхождения, представители так называемой Парижской школы Амедео Модильяни и Хаим Сутин. Заходил в «Улей» и Бакст, который с удивлением узнал, что его ученик вслед за ним перебрался в Париж. Здесь же Марк познакомился с журналистом Анатолием Луначарским, который в то время писал об авангардном искусстве.
Общаясь с различными творческими людьми, юноша с упоением впитывал в себя все новые веяния в живописи, которые в ту пору господствовали во французском искусстве. Он часто посещал Лувр, изучал работы Эдуарда Мане, Эжена Делакруа, Густава Курбе и Жана-Франсуа Милле, бывал в Салоне, стараясь уловить новейшие течения в живописи. Особенно Шагала привлекал кубизм: для него это направление оказалось своеобразным художественным языком, который ярко выражал и одновременно упорядочивал мысли и возникающие образы. Мастер использовал в своих работах некоторые приемы кубизма, такие как, например, уплощение пространства, наложение друг на друга упрощенных, сведенных практически к знаку форм. Но, несмотря на это, его произведения этого периода можно в большей степени отнести к нео-примитивизму, нежели к кубизму.
«Я и деревня» имеет радиальное композиционное построение и поделена на секторы пересекающимися диагоналями. Простое название полотна контрастирует с представленными на нем двойственными бытовыми сценами. Каждая из них населена людьми, животными или растениями, которые окрашены в яркие естественные цвета, что имеет свое смысловое значение. Бело-голубая голова ягненка, находящаяся в левой части композиции, совмещена с изображением традиционной деревенской сцены — дойки коровы. Это своего рода светлые лирические воспоминания человека с зеленым лицом, который сжимает в пальцах ствол разноцветного деревца. Между представленным профилем — своеобразным автопортретом горожанина Шагала — и животными находится сама деревня, в которой некоторые дома стоят крышами вниз, а мужчина с косой на плече разговаривает с перевернутой вверх ногами женщиной. Лиризм в произведении соседствует с юмористическими размышлениями о взаимонепонимании полов даже в таком, казалось бы, замкнутом мире.
Как такового повествования в картине нет. Художник использует хаотичное соседство различных мотивов и просвечивание одних фигур сквозь другие для выражения воспоминаний, облеченных в форму своеобразных символов.
